Российский бренд концептуальной одежды Volchok заявил о себе в 2014 году и сразу привлек внимание потенциальной аудитории. После 24 февраля Volchok открыл свой первый магазин в Ереване и создал коллекцию с использованием армянского культурного контекста. Корреспондент AliQ Media поговорил с менеджером производства бренда Полиной Малишевской о создании коллекции, местной моде, армянском происхождении и о том, как создание одежды может быть связано с личной историей.
Хочу спросить о вашей армянской коллекции. Знаю, что при создании одежды вы погружались в местную культуру. Что открылось в процессе работы и с какими сложностями вы столкнулись?
Согласно концепции и идеологии нашего бренда, нам всегда было важно, во-первых, оказаться полезными городу и стране, которая встретила нас с таким теплом и гостеприимством, а во-вторых, погрузиться в новый для нас контекст, чтобы найти единомышленников и с любовью и уважением рассказать о чем-то важном для нас уже существующей аудитории.
Я взяла на себя смелость начать разрабатывать эту коллекцию, и моей главной мотивацией было рассказать об армянской культуре с наименее стереотипной стороны. Армянская культура — это давно нечто большее, куда более современное, стремительно меняющееся и богатое, чем многие привыкли о ней думать.
У армянской культуры есть потрясающая черта — учитывать и бережно сохранять все этапы своего развития. В ней осталось много от языческого наследия, гармонично сочетающегося с христианским контекстом, неутолимая боль из-за трагедий, выпавших на долю Армении, но одновременно и громкие праздники, жадная любовь к жизни.
Хочется назвать такие визуальные коды, как, например, очень характерная манера обставлять квартиры (думаю, люди, долгое время изучающие сайт list.am в поиске дома, поймут, о чем речь), соседствующий с храмом скейтерский спот, изобилующий коврами вернисаж и клубы, проводящие квир-вечеринки.
Что касается сложностей, могу сказать, что это чисто производственные проблемы, которые, по моему опыту, есть везде. Мы понимаем, что здесь еще нет большого выбора централизованных оптовых магазинов ткани и фурнитуры, с производствами нужно взаимодействовать лично, приезжать, общаться и пить кофе, так как по почте отвечать никто не любит. Кажется, для местных производств важнее некий эмоциональный коннект, чем щедрая оплата.
Гараж, переоборудованный в магазин бренда в Ереване.
Для меня это интересная ситуация: российский бренд приезжает в другую страну и делает одежду, в том числе основываясь на каких-то местных культурных артефактах. Как не попасть в ловушки вроде культурной апроприации да и просто поверхностного взгляда?
Думаю, правила тут вполне универсальные не только для создания одежды, но и для пребывания в чужой стране вообще. Искренний интерес и уважение. Нужно глубоко изучать контекст, общаться с местными, знакомиться, ассимилироваться, приглашать их к сотрудничеству. На всех этапах создания коллекции рядом с нами было очень много талантливых армянских ребят, которые участвовали в качестве моделей, помогали искать производства. Художница Офелия Парсамян нарисовала серию картин, ставших принтами для нашей коллекции. Местные жители консультировали нас по истории и мифологии. В моем понимании, разница между эксплуатацией чужой культуры и вдохновлением ею заключается в том, насколько по-своему ты ее интерпретируешь. Задача стоит не в том, чтобы копировать какие-то устоявшиеся визуальные коды, а рассказать в первую очередь о своих впечатлениях и ощущениях от условно заданной темы.
Офелия Парсамян в процессе работы над совместным проектом с Волчком.
Когда я приехал в Армению, мне показалось, что люди здесь одеваются совсем иначе, причем люди из самых разных слоев общества. Из-за этого порой мне было довольно сложно находиться в городской среде, потому что я привык считывать какие-то знаки через одежду человека. Чувствовала ли ты что-то подобное?
Я назвала бы это ошибкой новичка. Нужно учитывать, что Москва, к примеру, чудовищно большой город, в котором легко затеряться, легко избежать общения с так называемыми «нормисами», легко выбрать свой ограниченный, но при этом обширный круг взаимодействия, легко построить свой ежедневный маршрут только по условно «тусовым» местам и жить в счастливом неведении, что все вокруг одеваются канонически «круто».
Ереван — относительно маленький город, где так или иначе встречаешь совершенно разных людей из более узких кругов и с очень разным социокультурным бэкграундом. Понятно, что в процентом соотношении людей, относящих себя к какому-либо «андеграунду», субкультурам, сообществам, значительно меньше.
Но они есть! В Армении существует свое пока еще трогательное и не оформившееся до конца метал-сообщество, креативный класс, квир-сообщество и прочие-прочие, и выглядят они все в соответствии со своим кругом общения и интересами.
Расскажи об армянской индустрии моды/дизайна одежды. Как вообще с этим обстоят дела в Армении?
Думаю, что дела обстоят очень хорошо! Нужно учитывать, что совсем недавно в Армении произошла некоторая культурная революция, полагаю, вместе со сменой власти на более демократическую. Поэтому стремительное развитие нового, живого, свободного искусства происходит сейчас буквально у нас на глазах. Радует, что существует очень много инициатив по поддержке молодых дизайнеров как со стороны власти, так и со стороны разного рода энтузиастов. Тем не менее, уже существует довольно много брендов, которые я могу отметить для себя: Jhangirian, Berq, Soncess, Ariga_to и многие другие. Два последних представлены в концептуальном шоуруме «Cone» фантастической красоты, куда просто рекомендую сходить всем. Там можно открыть для себя много потрясающих брендов одежды, ювелирных украшений, обуви и аксессуаров, посуды, красивых предметов для дома и многое-многое другое. К слову, в Москве, кажется, не осталось людей, которые, увидев меня в брюках бренда Ariga_to, не сказали бы: «Вау, как красиво, откуда это?».
Помню, ты как-то сказала мне, что у тебя не было дома, а теперь их оказалось два. Можешь рассказать о своей связи с Арменией? Отразилось ли открытие этой связи в твоей работе?
Если кратко, то моя мама — армянка, а отец — русский, но у меня не было связи с армянской культурой внутри моей семьи со стороны мамы. Как это часто бывает с диаспорами, культура людей в чужой для них стране становится какой-то очень «законсервированной», что ли, архаичной, потому что люди цепляются за свои последние воспоминания о родине и боятся что-то менять, чтобы не потерять эту связь. В итоге все богатое культурное разнообразие сводится к тому, что девушке нельзя курить, после застолий следует убирать все со стола, пока мужчины продолжают сидеть и болтать, нельзя бить татуировки, вступать в романтические отношения, не ведущие к свадьбе, и прочие ограничения. Ничего, кроме протеста, у меня это никогда не вызывало.
Когда я приехала в Ереван, картина мироощущения наконец-то сложилась: в Армении современное, живое и удивительное общество, с которым наконец-то захотелось себя ассоциировать, огромное количество визуальных кодов, оказавшихся мне очень близкими. Даже строго осуждаемые среди моих родственников татуировки теперь частично обращаются к армянским орнаментам и живописи.
Моя самоидентификация сложилась из того, что я перестала чувствовать себя чужой в армянском контексте, и перестала ставить под вопрос свою принадлежность к русской культуре.
В моей работе желание придумать коллекцию совершенно прямо связано с желанием узнать что-то новое и про себя. Хотелось проработать и пережить это новое ощущение.
