Коливинг — это формат совместного проживания в одном доме с большим количеством людей. Проект «Triglinki» существует в Санкт-Петербурге с 2015 года, а в конце 2022 года появился ещё один в Ереване. Зачем делить дом с другими людьми, если можно снять квартиру одному? А как подружиться с соседями, ну или хотя бы не устраивать ссор?
Обо всём этом корреспондентка AliQ Media поговорила с Русланом Ларочкиным, основателем «Triglinki», который уже 8 лет практически не жил один.
Ты открывал коливинг в Санкт-Петербурге. Как пришла в голову эта идея?
В раннем возрасте я ушел из дома и уехал в Краснодар, там я попал в одну коммуну, она называлась «Берлога». Для меня это был первый опыт совместного проживания с большим количеством незнакомых людей.
В 2013 я переехал в Санкт-Петербург и хотел найти что-то подобное. Я стал искать, искать, искать, но ничего не находилось. Сквоты были достаточно неприятными и грязными для меня. Пришлось просто смириться с тем, что моя идея не сбудется. Я жил в коммуналках с какими-то тётушками и бабушками. А потом настал момент, когда надо было съезжать из очередной комнаты. И я подумал, что прошёл уже год с того момента, как я живу в Петербурге, и можно попробовать что-то сделать самому. Мы с одним знакомым нашли 11-комнатную квартиру по адресу Глинки, 3 (отсюда и появилось название — «Три Глинки»), заплатили за аренду. Когда вышли оттуда, приятель сказал, что мы совершили ошибку: квартира — полный кошмар, никто там жить не станет.
Я понимал, что это авантюра — 300 квадратных метров, где всё разваливается, за очень большие деньги. Стоимость комнаты там была 12-14 тысяч рублей. В то время за эту сумму можно было снять приличную комнату в хорошей квартире. Не нужно было строить, делать ремонт и травить насекомых.
Но идея была настолько сильной и зажигательной, что, придя домой, я написал пост в Вконтакте, мол, давайте жить вместе и строить новый мир. Этот пост стал очень популярным, тысячи лайков и перепостов.
Тогда пришли около 200 персон на просмотр, сквотеры и другая так называемая творческая элита Петербурга. Многие говорили, что это безнадёжная затея, что нас выселят, как только мы закончим ремонт. Это неверие тоже было мотивацией. Неким вызовом. Спасибо всем, кто не верил в меня и не верит до сих пор. Вы — мои лучшие мотиваторы.
Приятель, с которым мы начали это дело, пришёл на стройку один раз и всё время паниковал, что ничего не получится. Я тогда сказал ему: «Либо мы делаем вместе этот дом и верим в идею, либо я делаю его без тебя». Я предложил ему забрать его часть вложений, и он с радостью согласился. А я остался один в большой разрушенной коммуналке в центре Петербурга. К счастью, через какое-то время появилась Нина, которая верила в идею, мы стали поддерживать друг друга в тяжелые моменты.
В итоге нашлись 14 персон, готовых работать над пространством и жить в нём. Жизнь в доме закипела, мы начали облагораживать его все вместе. Выносить тонны мусора, обдирать старые обои, красить стены и другие строительные работы. Мы приспосабливали пространство под комфортную жизнь около года.
Как вам дался переезд в Ереван?
Трудно. Мы уже знали, что такое переезд: через шесть лет после открытия мы переехали с Глинки в особняк на Рузовской. В Ереване надо было всё делать с нуля, и казалось, что это должно быть проще — не надо перевозить 10 газелей нажитого. Но в итоге выяснилось, что это намного труднее: здесь другая страна, другой менталитет, абсолютно другая доступность строительных материалов и техники, очень плохо развит вторичный рынок. То, что мы привыкли строить за 5 тысяч рублей, тут выходит в 30 тысяч. Ты переезжаешь в страну, где у тебя нет никаких социальных связей. На поиски дома ушел целый месяц. Вариант, который нашелся, оказался намного дороже, чем планировалось, и оказалось, что ещё нужно заплатить депозит и комиссию агенту. Всё это вышло в 12 500 долларов на самом старте — еще до ремонта. Просто пустой дом. Дальше мы стали строить двухъярусные кровати. Строили сами, потому что кровати из магазина стоят очень дорого и совершенно неудобные: слишком низкие и слишком короткие — для детей, наверное, подходят, но взрослым на них было бы неудобно.
И вот спустя 5 месяцев сейчас у нас впервые возникла ситуация, когда все места в доме заняты — 25 персон. Я очень радуюсь этому, потому что когда пять месяцев у тебя не получается выйти на окупаемость, ты влезаешь в долги, продаешь свои синтезаторы, чтобы просто отдать за аренду и не получить ничего взамен, это вызывает апатию. Тем ли я занимаюсь?
В Яндекс.картах «TRIGLINKI» помечены как хостел. Насколько я понимаю, это не так. Кто может стать жителем коливинга и как это сделать?
Яндекс, Google и остальные карты — это наша боль. Мы очень много пишем в поддержку, чтобы добавили категорию «коливинг», но они нас не слышат. Поэтому приходится быть на картах антикафе, кинотеатрами, хостелами — чем угодно, но только не коливингом. Кто может к нам попасть — хороший вопрос. Есть анкетирование — ряд вопросов, чтобы понять, будет ли комфортно жить вместе. Для нас важно отсутствие каких-либо дискриминационных идей: сексизм, расизм, фашизм, гомофобия и всё остальное, что как-либо разделяет людей на группы. У нас много кейсов, когда резиденты за время жизни в «Triglinki» становились толерантными, хотя до жизни в коливинге такими не являлись.
«Triglinki» становились либеральной школой: люди, попадая в эту среду, учатся принятию особенностей разных людей. Всё, что в обществе считается инклюзивным, в «Triglinki» является нормой.
После анкеты проходит собеседование, а потом — проверка совместной жизнью. Многие даже могут не знать, что у них есть какие-то проблемы, и в анкете указывать, что у них всё прекрасно. А в итоге у кого-то фобии, триггеры, СДВГ, ОКР, РПП, а они даже об этом не знали. У кого-то есть предрассудки, которые они могут даже не воспринимать как предрассудки. У кого-то эмоциональный интеллект очень сильно хромает, а для совместной жизни — это очень важный навык.
Уметь отстоять свои границы и не нарушать чужих —необходимое умение. Для нас базовыми потребностями являются комфорт и безопасность, и если кто-то не соблюдает их, то мы сначала пытаемся обсуждать сложившуюся ситуацию. Если изменений нет, и поведение остаётся неприемлемым, то мы просим эту персону найти себе другой дом.
Ты один принимаешь эти решения и ведёшь разговоры?
У нас есть инициативная группа, она состоит из 10 персон. Начать разговор может кто-то из них. Ещё каждый вторник мы организуем общие собрания для всех резидент_ок, где обсуждаем актуальные проблемы и задачи. Многое обсуждается публично. Но только если это не касается тонких и каверзных моментов. Нам хочется решать проблемы, а не публично стыдить. Поэтому потенциально-задевающие темы мы обсуждаем наедине.
Какие правила проживания у вас есть?
Их несколько. На территории дома запрещено хранить и употреблять алкогольные напитки и наркотические вещества. За территорией ты можешь делать всё, что угодно.
«Triglinki» против насилия, в том числе и над животными. Поэтому в стенах дома у нас исключительно веганское питание. Всеядные резидент_ки при заезде соглашаются на такое правило: им тусовка намного важнее, чем есть продукты животного происхождения. Вне дома у них всегда есть возможность поесть, что им хочется.
Конечно, кто-то говорит, что мы дискриминируем людей, которые привыкли есть яичницу по утрам. Может быть, но камон! В мире столько мест, где дискриминируют веганов, можно будет хоть одно место, где веганы и веганки смогут не слышать обсуждения про пользу мяса для организма.
После 5 месяцев работы в Ереване перед нами встал выбор: либо закрывать проект в Армении, либо отказываться от правила с продуктами животного происхождения. Идеологически для меня это очень грустная история. Мы всегда говорили, что «Triglinki» будут открываться в разных странах и городах, а резидент_ки смогут приезжать из одного места в другое, в уже знакомые условия. А сейчас получается, что для Питерских резидент_ок приезд в Ереванский коливинг будет дискомфортным.
Но понятно, что мы в другой стране, здесь другие условия и другая аудитория. Надеемся, что через какое-то время у нас получится перестроиться обратно, но сейчас это единственный возможный шаг для сохранения проекта.
Ещё у нас есть закон о тишине. После 23:45 у нас тихо, мы понимаем, что другие люди уже спят. Это обязательно соблюдается.
Также мы занимаемся сортировкой отходов. В Санкт-Петербурге у нас очень много фракций подлежит переработке. В Ереване намного меньше, но то, что они вообще есть, уже не может не радовать.
У вас есть общественные пространства внутри коливинга?
В Ереване есть зал на 90 квадратных метров, а в Петербурге 52 метра, отведённые для досуга коливеров и открытых мероприятий, которые у нас проходят. Ведь помимо коливинга мы ещё и event-площадка. Для резидент_ок все мероприятия бесплатны.
Так же есть отдельный коворкинг. У нас нет концепции, что в этом пространстве ты обязательно должен сидеть с ноутбуком. Кто-то пишет коды, а кто-то картины, кто-то книги. Некоторые просто читают, кто-то играет в игры, а кто-то преподаёт.
Руслан Ларочкин, основатель коливинга
Каково жить с таким количеством соседей?
Нужно учитывать интересы и мнения других, это постоянный поиск компромисса. Когда ты этим пренебрегаешь, происходит конфликт. Например, у нас был фестиваль медитативных практик, и я решил, ни у кого не спросив, что ночью состоится практика, которая будет переходить в сон, и люди смогут остаться у нас поспать. Я подумал, что это нормально. А часть резидентов увидели, что это может быть опасно, потому что мы не знаем, что это за люди. По-хорошему надо было просто спросить и обсудить со всеми, но я через свою призму восприятия не увидел в этом проблемы. Такие ситуации случаются. Некоторые вещи кажутся нам нормальными, а для кого-то из 25 персон это оказывается неприемлемым.
Еще из минусов — час пик в ванной и на кухне. Взаимодействие возле плиты похоже не сериал «Кухня»: все одновременно что-то готовят.
Но это мелочи. Меня всё устраивает, мне нравится этот формат жизни.
Ты приезжаешь в новый город в незнакомой стране и сразу попадаешь в объятия прекрасных персон. У тебя сразу появляется 20+ приятелей, которые потенциально могут стать твоими друзьями. Мы смеемся на кухне, играем в настолоки, творчески взаимодействуем, коллабимся.
Однажды в Питере резиденты открыли целое производство десертов — просто познакомились в коливинге. В общем, это про постоянное взаимодействие с многогранными и интересными персонами. Но я понимаю, что не всем это подходит.
Слышала, что вы занимаетесь благотворительностью. Расскажешь подробнее?
Каждое воскресенье мы готовим бесплатные обеды и безвозмездно раздаём их в 17:00 у нас во дворе. Часть мы отвозим в приют для бездомных. И ещё у нас есть своя база малообеспеченных семей и маломобильных граждан — им мы тоже делаем доставку.
Помимо продуктов и готовых обедов, мы ещё принимаем одежду, которую раздаём малоимущим и нуждающимся. Делаем это тоже по своей базе, которая была собрана через социальные центры. Мы не особо доверяем благотворительным фондам, зная внутреннюю структуру и то, как часто ресурсы не доходят до получателей. Поэтому мы лично встречаемся с семьями. Иногда в их квартиры заходишь, а там десять детей, пять бабушек и все измучены. Увидев это своими глазами, мы, конечно, направляем им больше вещей и продуктов. А есть халявщики — бесплатных обедов для них нам не жалко, но отдавать им вещи, которые нам жертвуют, мы не хотим. Не хочется, чтобы завтра они оказались на перепродаже через List.am или на барахолке «Раздан».
Идеальную схему благотворительности разработал магазин «Спасибо» в Питере. Люди жертвуют им одежду, а они её перепродают и все вырученные деньги распределяют между разными благотворительными фондами, с прозрачной бухгалтерией и хорошей репутацией.
Как ты думаешь, сколько просуществуют «Triglinki» в Ереване? Планируешь надолго задержаться тут?
Изначально я планировал приехать в Ереван на 2 месяца — за это время я хотел открыть коливинг и сделать так, чтобы он мог работать без моего участия. Дальше я собирался в Грузию — за 2 месяца сделать проект и там. А потом думал поехать делать «Triglinki» в Азию. Эти планы актуальны, просто мы столкнулись с тем, что в другой стране всё устроено иначе. В России мы бы за 2 месяца могли сделать рабочую историю, а здесь я получаю колоссальный опыт постройки коливинга за границей. При этом здесь максимально комфортно: много русскоязычных и все меня понимают. Мой английский не очень хороший, когда я поеду в Азию, мне будет намного труднее. Вообще я планирую ездить по всему миру и открывать коливинги. Для меня это идеальный проект: здесь я вижу, как люди меняются, растут, как начинают принимать особенности других людей, бодипозитив, феминизм и остальные течения, которые чужды нашему «россиянскому» обществу. Вижу, что посреди отчаяния существует островок свободы. Я бы хотел, чтобы люди могли перемещаться из «Triglinki» в «Triglinki» в каждой стране, и везде для них находился бы такой островок.
Текст: Настя Борисенко.
