Корреспондент Lava Media сходил в пустой зал посмотреть самый долгожданный фильм года и убедился, что кинокритики вообще не поняли, что именно им показали.
«Развлечение хорошо в малых дозах. Но есть что-то в механизме наших отношений с ним, что… мы не останавливаемся на малых дозах».
Американский писатель и исследователь постмодернистской культуры Дэвид Фостер Уоллес и на личном и на творческом уровне всю жизнь был одержим темой развлечения (the entertainment) как уникального современного феномена позднего капитализма, постепенно поглощающего вообще все остальное (а к нашему времени — поглотившего).
«Failed entertainment» (провалившееся развлечение) было рабочим названием великого романа «Бесконечная шутка», благодаря которому (а также своему суициду в 46 лет) Дэвид Фостер Уоллес вошел в историю культуры. Можно, наверное, свести проблематику БШ к одному тезису, вопросу без ответа: каким образом работает зависимость. Он же: почему мы подсаживаемся. Он же: почему массовая культура работает по точно такому же, идентичному почти на химическом уровне, принципу, что и уличные наркотики? Желание переживать предсказуемое состояние, уютное и теплое, знакомое до мелочей, но в то же время как бы трансцендирующее, снимающее проблемы и выносящее индивида за пределы своей личности и тела — это про героин или про зависимость от ситкома «Друзья»?
Именно таким развлечением, таким наркотическим приходом, совершенно бесстыдным актом вуайеризма на грани с психическим порно был первый «Джокер», вышедший пять лет назад (в совсем другую эпоху, когда еще не было ни ковида, ни Zoom).
Выдержанный в холодных пленочных тонах (с преобладанием желтоватого и зеленоватого, бессознательных цветов безумия) фильм прилежно копировал эстетику и нарративную структуру культового «Таксиста» (1976) Мартина Скорсезе. То была история про ветерана Вьетнама, который медленно сходит с ума, работая таксистом в Нью-Йорке, и пытается найти себя в обезумевшем похмельном обществе американских 70-х.
Скорсезе (на которого, кстати, внешне очень похож судья в «Джокере 2») разговаривал с растерянным поколением, еще помнящим попытки культурной революции в 60-х и не знавшим, что ему остается в жизни теперь кроме абстрактного протеста и саморазрушения. Через год этому поколению продадут ответы, начиная с так называемого панка типа Sex Pistols (см. также «Юбилей» Дерека Джармена, который в 1978-м уже пытался этот феномен рефлексировать) и заканчивая «Звездными войнами», которые стали первым в современном понимании блокбастером, ну и начала работать чудовищная машина Развлечения, едущая до сих пор.
С прототипом понятно. А с каким поколением разговаривал «Джокер» Тодда Филлипса? Кто вообще помнит, каким был мир до войны и ковида? Попробую описать эти античные времена.
«Джокер» был анонсирован в 2018 году, на середине президентства Трампа и во время Бархатной революции в Армении, когда еще никто не знал, кто такой Тодд Филлипс. 48-летний постановщик снял тринадцать (!) полнометражных фильмов до «Джокера», но на слуху из них была только совершенно идиотская комедийная трилогия «Мальчишник в Вегасе». Ничто, как говорится, не предвещало, хотя внимательные люди по одному интересному пункту в его фильмографии еще тогда могли догадаться, что Филлипс та еще темная лошадка — именно Тодд в 35 лет написал абсурдистскую комедию «Борат» с Сашей Бароном Коэном, которая окупилась 15 раз и стала международным мем-феноменом.
Съемки «Джокера» закончились в декабре 2018 года, вышел он на экраны 4 октября 2019-го, ровно через неделю после того, как спикер Палаты представителей США Нэнси Пелоси инициировала процедуру импичмента президента Дональда Трампа.
В промежутке произошло еще кое-что: в феврале 2019 года на анонимном имиджборде 4chan впервые появляется в своей завершенной форме мем Clown World, который быстро сместил лягушонка Пепе с поста самого популярного мема новых правых, выражающим свою ненависть к демократическим порядкам преимущественно в интернете.
Само понятие Clown World приобрело популярность в сети в 2017 году.
Клоунский мир, с точки зрения альт-райтов и симпатизирующей публики, оказался максимально удачной метафорой для происходящего: по их мнению, во всем мире, в первую очередь в Европе и США, тайные элиты (понятно какого происхождения) продвигают дегенеративные ценности вроде трансгендерности, абортов, гей-пропаганды в школах, массового завоза мигрантов и толерантного к ним отношения вплоть до выгораживания их в случае совершенных убийств…
С точки зрения людей, которых объединяет символический клоунский нос, весь этот непрерывный новостной поток тщательно отобранных по негативному признаку ужасов глобализации — есть жестокий и в то же время завораживающий цирк, в который превратился мир. Следовательно, надеть на себя клоунский грим — значит просто обнажить, обозначить существующее положение вещей.
«Джокер» стал протестным символом меньше чем через месяц после выхода фильма.
Во время мероприятия «Движения пяти звезд» в октябре 2019 года итальянский политик и комик Беппе Грилло выступил со своей речью в гриме Джокера Феникса… Во время протестов в Ливане группа художников нарисовала фреску с Джокером, держащим коктейль Молотова… Во время антиправительственных восстаний в Бейруте неизвестные разрисовали одну из станций лицами Феникса в его образе…В чилийском городе Лос-Анхелес во время протестов фраза «Мы все клоуны», принятая мятежниками Готэм-Сити в «Джокере», была написана у подножия одной из статуй…В Гонконге протестующие бросили вызов против власти, которые запрещали ношение масок. Они надели маски вымышленных персонажей, и одним из них был Джокер… Во Франции…
Вообще все это началось, конечно, не в 2019-м, а в 2008-м году, когда вышел предыдущий «Джокер» (точнее, «Темный рыцарь», но всем было очевидно, кто настоящий герой фильма) с Хитом Леджером, к тому же еще и умершим в процессе съемок. Фильм стал миллиардным хитом (о, этот волшебный миллиард, меняющий структуру реальности!), к тому же его выход в июле 2008-го удачно совпал с грянувшим всего через 2 месяца Мировым финансовым кризисом, что только подчеркнуло протестный потенциал Джокера.
Тотальная потеря доверия к банкирам и финансистам на фоне Арабской Весны вылилась три года спустя в движение «Захвати Уолл-стрит» (Occupy Wall Street), на котором, правда, участников объединил совершенно другой (но по заложенному ими смыслу аналогичный!) образ: «Анонимус» из фильма «V. значит Вендетта» (2005). Наверное, одноразовые пластиковые маски Гая Фокса оказались гораздо дешевле и доступнее грима Джокера. Запомним этот момент.
Да, скажете вы, это все безусловно интересно, хотя непонятно, причем тут кино, но что насчет миллиарда? Десять абзацев, и все еще ни одного упоминания, что «Джокер» Тодда Филлипса в 2019 году собрал миллиард долларов. Целый миллиард настоящих долларов! Это какая-то неправильная рецензия!
В нашу свихнувшуюся эпоху, как известно, надо сразу указывать, сколько денег кинофильм собрал в прокате (или что он провалился) — в противном случае читатель может не понять, стоит ли кинопродукт инвестирования его драгоценного внимания, или же лучше поскроллить ленту или посмотреть стрим на YouTube.
В случае с «Джокером», однако, от миллиарда никуда не денешься. Да, действительно, первый «Джокер» собрал миллиард, окупившись десять раз и став международным культурным феноменом, чего не ожидал никто, а также принеся Хоакину Фениксу заслуженный «Оскар», и. т. д.
С момента получения миллиарда сиквел, согласно законам индустрии, стал неизбежным, и он, если верить опыту, почти гарантированно получился бы хуже первого фильма (он и получился, на взгляд примерно всех, кто посмотрел «Безумие на двоих»), но при этом принес бы кассу, хотя скорее всего и меньшую. Потом, может быть (скорее всего), продюсеры дали бы денег на третий фильм и еще на спин-офф про Харли Квинн, и они бы уже с точки зрения голливудской бухгалтерии (погуглите) провалились, и тогда франшизу бы, наконец, закрыли, вычистив карманы зрителя перед этим до дна. Это естественный ход событий в Голливуде.
Режиссер Тодд Филлипс и исполнитель главной роли (а также, неожиданно, uncredited соавтор сценария) Хоакин Феникс переломили эту логику об колено, чтобы высказаться о действительно важном. Не будет третьего фильма, не будет франшизы, не будет новой черной вселенной DC, не будет Джокера.
Потому что не было никогда никакого Джокера.
Перед нами, возможно, одно из самых важных кинособытий десятилетия, если вообще не самое важное. В эпоху, когда при колоссальном потоке событий в культуре на самом деле ничего не происходит, что-то случилось прямо на наших глазах, и этого никто не заметил.
В этом месте, наверно, надо уже обозначить главное.
«Джокер 2: Безумие на двоих» это НЕ ТОТ ФИЛЬМ, КОТОРОГО ВЫ ОЖИДАЕТЕ. Это не то, что вы представляете, когда читаете слова «мюзикл про Джокера и Харли Квинн». Я думаю, Тодд Филлипс не ошибся при маркетинге, а создал обман ожиданий намеренно, чтобы достичь шокового эффекта.
Это не плохой сиквел великого фильма. Более того, это даже не та картина, которую механически-рефлекторно «отрецензировали» как русскоговорящие (к этим, впрочем, давно уже вопросов нет), так и англоговорящие кинокритики.
Это вообще другое кино, умное и глубокое, про которое будут писать эссе будущие Роланы Барты и Марки Фишеры. Ну а пока их еще не народилось, попробуем наметить некоторые основные темы картины своими скромными силами.
Еще раз: совершенно удивительно, что, кажется, вообще никто на момент написания этого текста не понял, о чем был фильм «Джокер 2: Безумие на двоих». И это притом, что структурно фильм как явление-в-мире (то есть, как элемент культуры, франшизы и неизбежный объект обсуждения в медиа) практически безупречно изоморфен рассказываемой в нем истории.
Первую половину нам транслируют то, что и было заявлено, сказку про Джокера, мистического страдальца-трикстера, который решит все проблемы, который единственный способен разрешить своей жестокой магией тоску повседневности, смазать карту будня, плеснувши краску из стакана.
Интересное, кстати, решение по цветокоррекции (которого тоже никто, разумеется, не заметил): в те моменты, когда Джокер вот-вот появится, на заднем плане начинают мерцать глубокий фиолетовый и темно-зеленый цвета, напоминающие о классической комиксовой гамме этого персонажа, но иллюзия длится недолго, и реальность Артура Флека остается исключительно желтовато-болотной.
Во второй половине фильма, особенно в последних 10 процентах, происходит самое интересное: зрителя, который пришел посмотреть на смешного психопата Джокера, с усилием возят лицом по огромному грязному зеркалу, пока с его непонимающего лица не сотрется грим иллюзии ожиданий. Зритель, конечно, не понимает, что с ним такое сделали, как не понимает и профессиональный кинокритик (по идее за это получающий регалии и зарплату). Они оба просто смутно чувствуют: ну блин, что-то не то. Как-то не развлекает. Скучно. Бесит! И идут писать свое ценное мнение в интернет.
А чему удивляться? Когда кино путем ловкой игры с твоим умом в наперстки обнажает механизмы твоих же симпатий и показывает тебе же твою глупость, первая естественная реакция всегда не благодарность, а злость. Как ты посмел, режиссер? У нас был к тебе КРЕДИТ ДОВЕРИЯ (anti-capitalistic pun intended). Нам СКУЧНО, бес. Развлеки нас! Кино — это развлечение! Должно быть весело! Нам в трейлере обещали другое! Скучноскучноскучно. «РАЗВЛЕКИТЕ НАС», — вопят в унисон и зрители, и критики, не готовые к столкновению с настоящим произведением искусства, которое, как любят говорить глупые люди, и вправду заставляет задуматься. «Here we are now, entertain us» (поет Курт Кобейн со страшным, как бы заранее мертвым, взглядом).
Как ты посмел, режиссер? Тодд Филлипс посмел, и поэтому он войдет в историю.
Ладно, вы, наверное, все еще не понимаете, а надо как-то уже закругляться.
Кто-то сказал про первого «Джокера», что это хитрый способ заставить современных потребителей посмотреть хорошее кино. Вторая часть в таком случае — это хитрый способ заставить современных потребителей полюбоваться на то, какие же они идиоты, и посозерцать воочию, как в принципе работает механизм отождествления с архетипом трикстера, которого нигде нет, кроме образа, даже в рамках самой кинокартины.
«Джокер 2» завершает целую потребительскую эпоху, «долгие двухтысячные», в ходе которых все более опухающих от чувства собственной значимости потребителей развлекали кинопродуктами с флером критики капитализма и флиртом с анархией. Интересно, что оба значимых образа этой эпохи, Роршаха из «Хранителей» и «Анонимуса» («V значит Вендетта»), придумал в 80-е один и тот же автор, яростный критик капитализма Алан Мур. Кстати, а вы знаете, что Тодда Филлипса вдохновил на фильм комикс «Killing Joke», тоже из 80-х и тоже Алана Мура? То есть это был изначально проект с фигой в кармане, который всем понравился и собрал миллиард. «Джокер — он такой, ну буквально я».
Помните все эти цитаты волков, да? «Это не меня заперли с вами, это вас заперли вместе со мной». Так вот, это больше не работает, потому что мы все именно заперты С НИМИ, и выхода нет.
Короче, «Джокер 2» — это фильм не про Джокера, а про зрителя. Вот про того самого зрителя, который «Джокер, это ну буквально я». Который шерит мемы с клоунами. От которого в конце фильма Артур Флек в ужасе убегает обратно в руки полиции, лишь бы не продолжать быть рядом с этими настоящими психопатами, просто надевшими образ Джокера, коммерчески проданный им, в качестве лицензии на анархию. У них даже нет психического заболевания, как у их кумира. Да он их и не интересует на самом деле.
Им (и реальным зрителям «Джокера 2», и зрителям фильма про Артура Флека во вселенной «Джокера 2») нужна просто индульгенция на то, чтобы отбросить все человеческое. Таким образом единственный настоящий сумасшедший, Артур Флек, у которого есть силы публично признаться и суду, и самому себе, что он просто болен, неожиданно оказывается самым здравомыслящим во всем этом clown world’е.
Харли Квинн (не хочется комментировать актерские «таланты» Леди Гаги) в этом фильме не персонаж, она отрабатывает арку самого зрителя. Абсолютно здорового (как он считает, хаха) человека, который добровольно ложится в психушку (=идет в кино), чтобы повидаться с Джокером. А в финале недовольный тем, что Джокера не существует, и все это время он, получается, эмпатизировался просто с психически больным человеком, от которого в обычной жизни бы с ужасом убежал, зритель/Харли очень высокомерно и дерзко покидает кадр, выходит из игры, так как этот Джокер не оправдал ожиданий.
Это выглядит отвратительно, но это правда. Ты, зритель — таков. При всей детскости и нелепости этой арки, тем поразительней, что она в точности предугадала и показала реакцию на фильм как фанатов первой части, так и именитых кинокритиков.
А как смешно с названием-то вышло, да? Проверка на внимательность (для англоязычных): скользнул взглядом по афише, Folie à deux какое-то, еще и без перевода, наверное, потому что французский — язык романтики, это же романтический мюзикл, правда?
Да нет, дружок, это старое название психиатрического диагноза, который в переводе называется shared psychosis (то бишь, индуцированный или разделенный психоз), и под этим названием он присутствовал во всех редакциях «Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders», вплоть до 2013 года.
Тогда приняли жульнический, разбухший от новых воображаемых психических болезней с нечеткими критериями, справочник DSM-5 (60% составителей которого, как было доказано расследованиями, буквально получали зарплату в биг фарме, продающей больным лекарства от утвержденных ею же болезней, но разбираться в этом всем настолько же «интересно», как и пытаться понять фильм «Джокер 2»).
Диагноз этот, соответственно, выписывается зрителю-джокероману, который своим непониманием фильма его полностью подтвердил. Такая вот «ловушка Джокера».
«Мне так страшно умереть, когда никто так и не увидел меня настоящего».
Пару слов про музыку. Если посмотреть на наглядные, так сказать, манифестации Джокера внутри «Джокера», то есть фантазматические музыкальные номера, мы увидим интересную картину. На самом деле это фальшивый мюзикл. В нем нет, кажется, ни одной новой песни — одни старые хиты о главном, от довоенной «When the Saints Go Marching In» до шестидесятнических «If You Go Away» и «What the World Needs Now Is Love». Единственное значимое исключение составляет «True Love Will Find You In The End», песня настоящего шизофреника Дэниэля Джонстона, который стал не Джокером и не овощным пациентом, но легендой музыкального андерграунда.
И вот эти ретро-мелодии Джокера, конечно, интересны сами по себе. То есть радикальные манифестации трикстера, который нас всех спасет — это консерватизм, популярные песни времен подростковых лет Трампа и Путина? Трансгрессивные выходы Джокера предлагают нам возврат к уютным мелодиям наших отцов и дедов?
Джокер — это прорыв в старое? Джокер — это традиционные ценности?
Разумеется, до самых отсталых это все еще не дошло (см. изумительную в определенном смысле статью Александра Дугина «Психоделический трампизм и правые сновидения»), но когда-то эта новость, новая Благая Весть, которая стала болезненно очевидной с последним кадром фильма, дойдет и до них: ДЖОКЕР УМЕР.
Эксперимент завершен, все свободны, можно выйти из кинозала и перестать ждать спасителя справа, слева и со всех остальных сторон света, кроме как изнутри себя. Гипноз снят, хотя никто, повторюсь, этого пока не заметил.
«Я пытаюсь изобразить на лице то, что, как мне кажется, люди примут за улыбку. Поворачиваюсь туда-сюда, совсем чуть-чуть, как бы адресуя улыбку всем присутствующим».
Вновь перефразируя Ницше, Джокер мертв, но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. — И мы — мы должны победить еще и его тень!
— Он просто переволновался, такое иногда бывает, впечатлительный мальчик… — Но он издавал такие звуки. — Неописуемо. — Как животное. — Какой-то полуживотный рев.
The clown with his pants falling down
Or the dance that’s a dream of romance
Or the scene where the villain is mean
That’s entertainment!
Текст: Артем Федоров