14 ноября в центре армянской столицы состоялось во всех отношениях удивительное и эпохальное культурное событие, значимость которого, кажется, никто не понял из-за сложной контекстуальной нагрузки. Корреспондент Lava Media посетил концерт и объясняет, что именно произошло.
Если вы живете в Ереване достаточно долго, то, скорее всего, застали странные трафаретные надписи, которыми были испещрены многие здания в районе Кентрон: «Google.com. Книга Урантии. Документ 73. Эдемский сад». Сейчас большинство из них стерли коммунальные службы, но в некоторых местах таинственное послание все еще сохранилось.
Кто именно нанес этот трафарет и почему, остается загадкой, равно как и почему был выбран именно этот фрагмент из Книги Урантии — таинственного сектантского текста, 2000-страничной «альтернативной Библии», которая, скорее всего, была написана в США в 1930-х годах и приобрела некоторую популярность с подачи хиппи во второй половине XX века. Может быть, дело в том, что в 73-м «документе» урантистов содержится описание местности, в которой можно узнать доисторическую Армению: «некоторые потомки мятежных даламатийцев впоследствии присоединились к Вану и его верным последователям в землях, лежавших к северу от Месопотамии. Здесь, вблизи озера Ван, в регионе, находившемся к югу от Каспийского моря, нодиты соединились и смешались с амадонитами, и они числились среди “богатырей древних времен”».
Как все это связано с заметкой о прошедшем концерте, спросите вы.
Великий немецкий композитор Карлхайнц Штокхаузен (1928-2007) был, вероятно, самым известным и влиятельным последователем секты Урантии. Его интерес к манускрипту начался еще в 1971-м году, когда после концерта в Нью-Йорке к композитору подошел загадочный человек, похожий на волшебника, с длинной бородой, в мантии, и с пастушьим посохом, который начал играть на флейте, а затем продал Штокхаузену за 20 долларов (почему-то эта деталь особенно умиляет) «Книгу Урантии».
Один из главных музыкальных новаторов XX века, Штокхаузен был очень впечатлительным и эксцентричным от природы человеком (а по мнению многих, и вовсе наглухо сумасшедшим). Уже на обратном пути в Германию в самолете он полностью погрузился в чтение и почувствовал, что нашел свой новый духовный дом.
Именно «Книга Урантии» вдохновила опус магнум Штокхаузена — 29-часовую (!) экспериментальную оперу «СВЕТ» (LICHT), музыкальное произведение столь грандиозное и по тематике, и по размаху, что 15-часовое «Кольцо нибелунга» Вагнера выглядит по сравнению с ним, честно говоря, как пигмей.
Из-за чудовищного объема и необходимости привлечения сотен исполнителей произведение ни разу не ставилось целиком, а исполнения отдельных частей «LICHT» (их семь, названных по дням Недели Творения) до сих пор становятся колоссальными культурными событиями для Европы.
Преданным урантистом Штокхаузен оставался до самой смерти — его последним сочинением стал «Звук» (Klang), цикл из 24 длинных произведений, посвященных различным аспектам космологии секты. Он успел завершить только 21 фрагмент, в том числе «Хавону», которую 14 ноября в Ереване и исполнил великий бас Николас Ишервуд.
Хавона, согласно доктрине Урантии — находящееся вне времени вечное и совершенное ядро…единственная неизменная, безупречная и законченная совокупность миров, словом, Рай или Плерома, куда возвращаются очистившиеся души после земного пребывания. «Счастливого полета в Хавону, Маэстро», — так завершается некролог Штокхаузену на сайте общества урантистов.
Исполнителем «Хавоны» этим ноябрьским вечером стал Николас Ишервуд — один из самых давних и преданных последователей Штокхаузена, который начал работать с композитором над «LICHT» еще в 1984 году, будучи 25-летним молодым человеком. Он исполнил вокальные партии Люцифера (помним, что у Штокхаузена было свое специфическое понимание роли этого персонажа) во всех премьерных показах оперы, начиная с 1992 года. А партии эти, надо заметить, невероятно долгие и сложные (например, одна только ария «Сон Люцифера», открывающая часть «Суббота», длится 35 минут!). Впрочем, и Ишервуд уже давно не тот мальчик, который пришел к Штокхаузену: сегодня он преподает вокал одновременно в десятке консерваторий по всему миру и задействован как исполнитель в огромном количестве постановок.
Скажу честно, когда Ишервуд без предисловий вышел на сцену филармонии Бабаджаняна в белой мантии, с ритуально сложенными руками, и сразу запел — а за его спиной свет выстраивал будто золотые колонны — у меня приключилась странная визуальная галлюцинация. Я увидел, что передо мной сам Штокхаузен, который будто воскрес из мертвых — а он как раз в последние годы носил почти исключительно похожее белое одеяние. С годами Ишервуд, главный голос произведений Штокхаузена, приобрел поразительное даже визуальное сходство со своим учителем — как будто через него и впрямь вещал его дух (так недолго, наверное, и самому стать урантистом).
«Хавону» Ишервуд пел на немецком, но в принципе было все понятно и без перевода. Он обращался к Солнцу и звездам, к божественному внутри нас, призывал вспомнить, что мы только гости на этой земле и что настоящий дом человека — это вечность космоса. Саму музыку описать трудно (можете послушать ниже, как это звучит целиком, в другом, правда, исполнении): литургия, ритуал, мистерия, волны света, которые возникали и расходились в зале. Фоном к голосу гремели, жужжали и воспаряли электронные записи самого Штокхаузена, звучащие сегодня столь же авангардно, немыслимо и неуютно, как и 17, и 50 лет назад.
Исполнив свою 25-минутную проповедь, Ишервуд сложил руки и с достоинством удалился. Включили свет — и повисла пауза. Рабочие сцены внесли помост. Очевидно, это была только интерлюдия — как оказалось, «Хавона» была только первой, «дневной» частью представления.
Вторую, «ночную», составило сочинение «Козерог» (Capricorn) из еще одного большого вокального цикла «Зодиак» (Tierkreis), написанного в 1977 году и впоследствии частично включенного в «Четверг» оперы «LICHT». И вот это уже было совершенно жутко.
Видимый лишь как контур Ишервуд стоял на помосте, возвышаясь над сценой и над землей, в полной темноте, и когда внезапно врубили синий свет, и бас загремел, это имело эффект почти шока. Для гимна звездам певец переоделся в скрывший все признаки «землянина» латексный костюм и окончательно преобразился в вестника из иных пространств. «Козерог» исполнялся уже на английском с периодическими вкраплениями немецкого, и тут все было совсем понятно.
Друзья мои, мы останавливаем Колесо. Спасибо, Север и Юг, за ваши уши, что слышат. Спасибо, Восток и Запад, за ваши глаза, что видят. Феникс, Человек, зимняя ночь, ночь Христа, яви нам небесную твердь и звездный шатер.
Синий глашатай исчезает во тьме, степенно, и все же внезапно, так же внезапно, как и появился, и так же, как вообще все это произошло. В полной темноте, ускоряясь, звучат электронные лопасти невидимых угрожающих вертолетов и свистит ветер зазвездных пространств, все быстрей и быстрей, ускоряясь, перелетая из динамика в динамик, оседая пылью времен. А дальше — тишина.
Снаружи был обычный ереванский вечер, подвыпившая компания у кафе пританцовывала под «Billie Jean» Майкла Джексона. А весь этот СВЕТ оставалось только нести в себе, ощущая, как он понемногу истаивает по дороге домой, оставляя лишь странное и ни на что не похожее воспоминание.
Текст: Артем Федоров