Над реализацией фильма своей мечты Коппола работал 45 лет — идея появилась еще в 1977 году. Никто не хотел работать с этим проектом, ни одна студия, ни один продюсер. Старик в итоге поставил на карту все, что имел, продал половину своих прославленных виноградников (наследники, София и Роман Коппола, наверное, были в шоке) и вложил собственные 120 миллионов долларов в производство и релиз картины.
Критики по обе стороны океана единодушно фильм разнесли. Зритель на «Мегалополис» не пошел — непонятно, несмешно, скучно. Убыток составил $100 миллионов. Реакцию и рецензентов, и обывателей, конечно, можно понять: практически все они простодушно признавались в отзывах, что не вполне поняли увиденное. Тут на ум приходит фраза андроидов в сериале Westworld: «Что это? Это ни на что не похоже!».
Опять же предельно ясно, почему «Мегалополис» никто не понял. Загадочное искусство древних — внимательно смотреть и толковать художественное произведение — ныне практически забыто. Мы еще способны смотреть на картинку, опознавать лица актеров, судить о «качестве их игры» (как будто мы в этом разбираемся), еще можем расслышать отдельные реплики персонажей. Но о чем кино, мы как культурная общность больше сказать не можем, будь то любой фильм Уэса Андерсона или второй «Джокер». Просто вкладываем какие-то свои «нравится-не нравится» и случайные отсылки, которые вспомнились в ассоциативном ряду.
Считывать и воспринимать идеи в нашем потребительском обществе запрещено, а относиться к идеям серьезно — это самый страшный грех, который только может быть во фрагментированном социуме постпостмодерна.
Но мы все же понадеемся на чудо прозрения и попытаемся увидеть фильм по-настоящему. Начать понадобится с контекста, в котором «Мегалополис» зародился.
Фрэнсис Форд Коппола
Фрэнсис Форд Коппола в 1970-х годах был богом. Он был одним из лидеров Нового Голливуда — Голливуда, в котором правят Авторы, Режиссеры, а не бездушные продюсеры и алчные советы директоров киностудий. В 33 года — возрасте, когда современный человек только-только становится блогером-тысячником X (невинно убиенный Twitter), — Коппола экранизировал «Крестного отца», создав один из величайших фильмов в истории человечества. За ним последовал «Крестный отец 2», которого Коппола снял в 35 лет — второй монументальный успех подряд, немыслимо.
Фрэнсис Форд Коппола в 1970-х годах был богом, одним из лидеров Нового Голливуда — Голливуда, в котором правят Авторы, Режиссеры, а не бездушные продюсеры и алчные советы директоров киностудий. Эта невероятная эпоха продлилась всего 13 лет. А началась она в 1967-м году с отмены кодекса Хейса — фактической цензуры, запрещающей показывать на экране секс, наркотики или священнослужителей в негативном образе. Кодекс ограничивал классический Голливуд в течение предыдущих 37 лет. Фильмы Стэнли Кубрика, Мартина Скорсезе, Романа Полански, Вуди Аллена, Роберта Олтмена, Питера Богдановича, Сэма Пэкинпа, Милоша Формана и многих других, несмотря на свою ярко выраженную экспериментальность и авторский взгляд, в этот период финансировались крупнейшими киностудиями и номинировались на премию «Оскар». Из актеров в то время блистали Дастин Хоффман, Джек Николсон, Роберт Де Ниро, Аль Пачино, Джин Хэкмен. В этот короткий период было создано большинство культовых фильмов XX века, а авангард стал мейнстримом.
Молодой, пылающий творческим огнем Коппола проводил собственные эксперименты. Например, углублялся в Джунгли, настоящие Филиппинские джунгли, поглотившие его на два года, — чтобы снять еще один величайший шедевр «Апокалипсис сегодня». Написано много статей и даже книг о том, каким адом были съемки этого фильма (последнего, по мнению большинства, успеха Копполы) и как чудовищно воевал с режиссером игравший антагониста Марлон Брандо, для которого эта роль стала последней иконической. Главное результат: «Апокалипсис сегодня» вышел 15 августа 1979 года, через 4 месяца после того, как Копполе исполнилось 40.
Мартин Шин и Фрэнсис Форд Коппола на съемках фильма «Апокалипсис сегодня»
Реакция на релиз была неоднозначной. Но сегодня ни у кого нет сомнений, что Коппола трижды к ряду создал шедевр. Интересна рецензия Винсента Кэнби в The New York Times: «сценаристы перегрузили историю тяжеловесными вещами вроде Бытия, Добра, Зла, Судьбы и т. д.», в фильме «слишком много интеллектуальных потуг».
«Слишком мало развлечения, слишком много этих ужасных идей». Подобную реакцию мы встретим и 45 лет спустя — на «Мегалополис».
Нас интересует, впрочем, не «Апокалипсис сегодня», а последовавшее за ним некое роковое событие, странная точка цивилизационного разлома, которую теперь мало кто помнит, но которая сформировала весь мир масс-культуры, где мы теперь обитаем. Это случилось через два года после того, как Коппола выбрался из джунглей и представил зрителям историю полковника Курца.
В 1980-81 году коллективно провалились, вышедшие подряд три новых очень дорогих фильма от трех лидеров Нового Голливуда — «Врата рая» Майкла Чимино (до этого снял получившего пять Оскаров «Охотника на оленей»), «И все они смеялись» Питера Богдановича (до этого снял оскароносную «Бумажную луну») и «От всего сердца» самого Копполы, автора «Крестного отца» и «Апокалипсиса».
Эти кассовые провалы были столь чудовищными, что их даже не описать как провалы: фильм Копполы собрал $600 тысяч при бюджете в $26 миллионов (порядка $90 миллионов сейчас). «Врата рая» Чимино стоили безумные на тот момент $45 миллионов ($150 миллионов сейчас), а собрали три миллиона. Вокруг этих трех тонущих великанов в прокате тщетно порывались барахтаться и тоже шли на дно картины Нового Голливуда калибром поменьше — «Разыскивающий» Уильяма Фридкина (режиссера оскароносного суперблокбастера «Изгонящий дьявола») и «Нью-Йорк, Нью-Йорк» Мартина Скорсезе, за год до этого снявшего великого «Таксиста».
Какая вообще математическая вероятность того, что одновременно облажаются сразу пять режиссеров, учитывая, что до этого все они сняли культовые шедевры?
В 1981 году Новый Голливуд умер.
Что это вообще было? Историческое событие, злосчастное совпадение, очень удачный повод для захвата власти продюсерами? Так или иначе, произошло последнее. Воротилы кино использовали цепочку прокатных провалов как аргумент, что пора отстранить от дел этих капризных мегаломанских Авторов и снимать нормальное кино для нормальных людей. Как «Звездные войны», например, вторая часть которых в этом же году собирала сотни миллионов долларов в прокате, что выглядело для Копполы и компании практически издевательством. Более подробно историю этого системного переворота можно прочесть в книге «Беспечные ездоки и бешеные быки» Питера Бискинда (русский перевод вышел в 2007 году).
В общем, больше денег режиссерам с Идеями продюсеры не давали. И не дают до сих пор — возьмем, например, историю Ричарда Келли, режиссера великого «Донни Дарко», который с 2009 года не может найти финансирование на новые фильмы. Из-за провала Копполы голливудская индустрия после периода ярчайших творческих экспериментов стала той застывшей унылой механической машиной по извлечению денег из потребителя, какой мы ее знаем теперь.
Вот именно с этим событием, с кризисом 1981 года — позабытого нынешними кинокритиками — 85-летний Коппола и ведет диалог. Он хочет исправить свою ошибку, которая сделала мир ощутимо хуже. Он не согласен с тем, что будущее отменили: «The slow cancellation of the future has been accompanied by a deflation of expectations». И с тем, что теперь в искусстве невозможна Утопия и рождаются только Антиутопии — ведь «легче представить конец света, чем конец капитализма».
Наконец, он не согласен с тем, что Автор мертв, — этот тезис Ролана Барта сегодня в Голливуде интересным образом трансформировался в «Автор мертв, но Продюсер жив». И с тем, что в искусстве нечего больше сказать — тоже забавная иллюзия, как будто потребители сегодня уже расслышали, обмозговали и употребили все «старое», что было сказано, снято, написано.
Но каким образом Коппола, который уже больше 30 лет не снимал ничего заметного, а все его фильмы после «Дракулы-92» оказались провалами, мог бы сегодня исправить свою ошибку. Как пожилому гению искупить вину перед несколькими поколениями молодых режиссеров, которые вынуждены после двух-трех картин или уходить из кино, или искать толстосума и упрощать для него свои идеи? Можем добавить к Ричарду Келли имена, например, Шейна Каррута и Дэвида Роберта Митчелла. Явно не фильмом, который соберет миллиард в прокате — для этого есть играющие по правилам старательные бездари вроде Кристофера Нолана.
Единственное, что Коппола мог сделать — это снять фильм, который заведомо провалится, но его нельзя будет не заметить. Не идти в нем ни на какие компромиссы и сказать все то, что должно быть сказано. Показать молодым кинематографистам и художникам — Идеи не мертвы, за них стоит сражаться. Мы заслуживаем серьезного разговора о серьезных вещах. Мы заслуживаем Утопию.
В обычном, голливудском смысле, «Мегалополис» — несомненный провал, который наверняка займет свое место в потешных рейтингах вроде «худших фильмов всех времен». Это странное и неуютное кино, которое кажется то наивным и детским, то наоборот слишком серьезным — и так без конца. В нем странные монтажные решения, странная актерская игра, странные диалоги. Тут нечему смеяться и нечего бояться. Это непонятно как понимать.
Если бы такой фильм снял не Коппола, а, например, Терри Гиллиам, никаких вопросов бы не было: «О, наш придворный художник-шут из своего арт-загончика умничает, очень мило, насыпьте ему четверть миски корма». Хотя даже очень упрощенные метафоры Гиллиама вроде «Теоремы Зеро» (2013) тоже проваливались как слишком «претенциозные» — слово, которое так любят критики, которым нечего сказать и не о чем всерьез думать.
Но «Мегалополис» и не развлекательный фильм в голливудском смысле, это нечто большее. Это видео эссе (словно Годару дали сто миллионов), это утопический роман идей, это аллегория о провале великого творческого эксперимента XX века и необходимости поднять брошенное знамя. Можно, конечно, постараться и без лишнего труда отыскать в фильме Трампа (его аналог играет Шайа Лабеф в неподражаемом трансвеститском образе) или увидеть в Цезаре Катилине (Адам Драйвер) идеализированную версию Илона Маска — но это все детский сад, игрушки.
Мегалополис — фильм-идея. С чем его можно сравнить? Наверное, в определенном смысле с «Атлантом, расправившим плечи» Айн Рэнд — в 2011-2014 годах выходила невозможно плохая трилогия экранизаций, в которой каждый раз менялись все актеры — но Идея жила.
Кажется, из «Атланта» Коппола позаимствовал напрямую некоторые сюжетные ходы — например, изобретение протагонистом нового уникального сплава, который изменит мир. Правда, в «Мегалополисе» рэндовские гениальный изобретатель Хэнк Риарден и загадочный мессия-освободитель Людей Разума по имени Джон Голт сливаются воедино в фигуре Катилины. Потому что спасение не придет извне, нет больше никакого извне, оно должно прийти изнутри, из человеческого сознания, из голов гениев.
Здесь параллели с «Атлантом» заканчиваются — эмигрантка Айн Рэнд (урожденная Алиса Розенбаум) больше всего в жизни боялась победы социализма и предлагала делать ставку на творцов-одиночек, таких, как вымышленный Джон Голт (в реальности это привело к современному либертарианству и культу Илона Маска, результаты чего сомнительны). Коппола же не видит противоречия между тем, что историю вывозят на своих плечах одиночки — и тем, что следует построить честное и справедливое общество для всех остальных. Его Катилина идеализирован, но так ли уж он невозможен?
Во всех рецензиях-с-пересказом-сюжета под копирку написано, что вдохновением для фильма Копполы стал «заговор Катилины», историческое событие в Древнем Риме в 62 году до нашей эры. Правда, в чем именно состоит вдохновение (кроме имен действующих лиц Мегалополиса — Красс, Катилина и Цицерон) никто по какой-то причине сказать не может, ведь сюжет фильма не совпадает с историческими событиями.
Укажем, что речь, судя по всему, идет о пьесе под названием «Заговор Катилины» (1611) британского драматурга Бена Джонсона, современника и заклятого друга Шекспира. Действительно, когда мы открываем этот текст в советском переводе 1960 года (не переиздавался), то в самом начале встречаем монолог, который мог бы на экране с небольшими коррекциями произнести Адам Драйвер:
О римляне, когда бы ваша доблесть
Вам не давала прав на это имя,
Не стал бы я бесцельно тратить слов
И тешиться несбыточной надеждой,
За явь мечту пустую принимая.
Но с вами я не раз делил опасность
И знаю, что отважны вы и стойки,
Что совпадают наши устремленья
И что одно и то же ненавистно
И мне, и вам, чьей дружбы я ищу.
Поэтому заговорить решился
Я с вами о великом предприятье,
Хоть каждому из вас поодиночке
Уже успел открыть свой план, ревнуя
О славе Рима. Но сейчас пред всеми
Необходимо изложить его,
Затем что мы погибнем, если только
Вернуть себе свободу не сумеем
И с плеч не сбросим тяжкое ярмо.
Да, да, ярмо! Как назовешь иначе
Власть кучки олигархов над народом,
Который зрелищами усыпляют
И грабят эти люди? Платят дань
Им все тетрархи и цари земные.
Их осыпают золотом все страны.
Не в римскую казну — в их сундуки
Текут богатства мира. В то же время
Мы, знатные и смелые мужи,
Низведены до положенья черни,
Как будто наш удел — есть черный хлеб
Да щеголять в отрепье грубошерстном.
Для нас нет ни отличий, ни наград,
И мы при виде ликторов трепещем,
А между тем — будь в Риме справедливость —
Пред нами топоры они б несли.
Цитируют в фильме вообще много и обильно: монолог Гамлета (целиком!), Марка Аврелия, Жан-Жака Руссо, Ральфа Уолдо Эмерсона. Если кому-то эти базовые для образованного человека имена кажутся «ненужным умничаньем», то это можно назвать только антиинтеллектуализмом — которым подобные претензии и являются, задав тренд в Голливуда после 1981 года.
Свои мысли у Копполы очень простые, человечные и созвучные таким критикам современного тупикового бытия как Марк Фишер или Фредрик Джеймисон — в основном эти мысли доносятся через персонажа Катилину или через плашки-интертитры:
Если наш разум — то, что породило Богов, что же будет, когда мы применим эту силу напрямую?
Нам нужно великое обсуждение того, какое будущее мы хотим. В нем должен принять участие каждый житель этой планеты.
Тебе нечего бояться, если ты любишь или любил. Любовь это неодолимая сила. Она нерушима. У нее нет границ. Она внутри нас, она вокруг нас, она простирается во времени. Это то, к чему нельзя прикоснуться, но она направляет каждое наше решение. Но у нас есть обязательство друг перед другом — задавать вопросы. Что мы можем сделать? Действительно ли это общество, этот образ жизни, единственное, что нам доступно? И когда мы задаем эти вопросы, когда начался диалог о них: это, по сути, уже и есть утопия.
И финальная плашка:
Я клянусь в верности нашей человеческой семье и всем видам, которые мы защищаем. Одна Земля, неделимая, с долгой жизнью, образованием и справедливостью для всех.
Невероятное чудо, что «Мегалополис» в принципе был завершен и вышел. Это тот фильм, которого мы так ждали — первый удар золотым молоточком по самодовольной роже Голливуда. Конечно, этот удар оставит только царапину, едва заметную — но видимую для всех тех, кто умеет видеть. С годами, когда Копполы уже с нами не будет, это кино, несомненно, станет культовым, вехой, с которой начались перемены и которая вдохновит будущие поколения творцов.
Теперь очень понятна та загадочная улыбка, с которой Коппола представлял фильм на публике, с которой он принял провал в прокате, стомиллионный долг, «критику», что угодно. Это умиротворенная улыбка на устах человека, который оставил свое творческое завещание, который искупил свою вину и очистился.
Спасибо тебе, Фрэнсис.
Текст: Артем Федоров.