Баку и Ереван 13 марта объявили о завершении переговоров по проекту мирного соглашения. С момента достижения договоренности по основным принципам до полного согласования текста этого документа прошло примерно полтора года, и сегодня в армянских и азербайджанских экспертных кругах активно обсуждается вопрос о дате подписания и гарантиях прочного мира в регионе. При этом не менее активно обсуждается и будущее Южного Кавказа в свете последних российско-американских контактов.
Обсудить эти вопросы мы постарались с политтехнологом Вигеном Акопяном.
Стал ли долгожданный мир между Арменией и Азербайджаном ближе после окончательного согласования Ереваном и Баку всех 17 пунктов и завершения переговоров?
Все понимают, что подписание мирного договора, если, конечно, он будет подписан, вовсе не означает установления мира на земле. Реальный мир возможен лишь в случае паритета, установления баланса сил между конфликтующими сторонами. Бумага, подписанная без четких гарантий, останется всего лишь бумагой и не станет серьезным сдерживающим фактором для подписавших ее сторон. То есть этот документ уже сейчас вызывает серьезные сомнения в своей жизнеспособности.
К тому же остаются неопределенными перспективы его подписания. Причем позиции сторон здесь диаметрально противоположные: премьер-министр Армении перманентно заявляет о своей готовности сразу же его подписать, в то время как президент Азербайджана не выказывает подобного рвения, более того, выдвигает дополнительные условия для подписания — изменение Конституции Армении и роспуск Минской группы ОБСЕ.
Специфика ситуации вокруг армяно-азербайджанских переговоров в том и состоит, что одна из сторон, а именно Азербайджан, особо и не скрывает своих истинных намерений и является главным ньюсмейкером процессов, происходящих между Ереваном и Баку. То есть главной базовой основой новостных трендов являются заявления именно азербайджанской стороны. Все или почти все новости о переговорном процессе мы узнаем из азербайджанских официальных источников, и чаще всего — от самого Ильхама Алиева.
Примечательно, что Алиев спустя считанные часы после объявления о завершении переговоров между Ереваном и Баку поспешил заявить о нулевом уровне доверия к Армении, а конкретнее — к правительству Пашиняна.
И армянская, и азербайджанская стороны говорят об отсутствии гарантий. В Армении считают, что Азербайджан может воспользоваться удобной политической конъюнктурной или ситуативной возможностью, чтобы имплементировать свои цели — речь, в частности, идет о так называемом Зангезурском коридоре — с позиции силы. Азербайджанская сторона в свою очередь заявляет, что следующая власть Армении может аннулировать этот договор под предлогом, что он был подписан под давлением.
Лично я сильно сомневаюсь, что Пашинян рассматривает этот документ в качестве реального инструмента для установления мира. Думаю, он прекрасно понимает, что соглашение даже в случае его подписания останется всего лишь протоколом о благих намерениях. Для армянского руководства это чисто внутриполитический инструмент, который будет использован властью на предстоящих парламентских выборах — очередных или досрочных. Мол, мы вам обещали мир, и мы выполнили свое обещание.
Насколько обосновано мнение о грядущих кардинальных переменах в тех регионах, где традиционно сталкивались интересы России и США?
Мы являемся очевидцами перераспределения сфер влияния, перекройки геополитической карты мира. Старая система международных отношений и старые «красные линии» уже не существуют, ныне формируются новые системы сдержек и противовесов. Практически все регионы, в которых присутствуют геополитические центры, являются предметом политического торга.
Нас в первую очередь интересует Армения. Как потенциальная нормализация между Москвой и Вашингтоном может отразиться на Южном Кавказе? В экспертном сообществе на этот счет бытуют два мнения: а) усиление роли Турции на Южном Кавказе как основного проводника интересов США; б) восстановление позиций Москвы.
Что касается России, то ее приоритетом является сохранение своего влияния на постсоветском пространстве — за исключением, конечно, прибалтийских стран. Об этом свидетельствует и доктрина национальной безопасности России.
Я не думаю, что этот регион критически важен для США — в отличие от Москвы Вашингтон не имеет особых интересов на Южном Кавказе. Вопрос зон влияний в этом регионе Россия будет согласовывать с региональными державами — Турцией и Ираном. Процесс этот уже набирает силу. Мы видели, как сразу после первых контактов между Москвой и представителями новой американской администрации глава МИД РФ Лавров вылетел из Саудовской Аравии в Турцию, где провел переговоры со своим турецким коллегой Фиданом, а потом в Иран на встречу с президентом Пезешкианом.
Думаю, целью Москвы является возврат своего былого влияния в этом регионе и хотя бы частичное вытеснение отсюда Турции — ее главного соперника на Южном Кавказе.
Глава МИД России Сергей Лавров и Глава МИД Армении Арарат Мирзоян // Источник фото: Euronews
Основным геополитическим активом действующей власти Армении являются демократические ценности. Между тем у администрации Трампа, судя по всему, другие приоритеты. К тому же сегодня вряд ли можно говорить о консолидированной позиции Вашингтона и Брюсселя по Южному Кавказу. Не инерционны ли действия и заявления властей Армении в сфере внешней политики в контексте поражения сторонников «либерального мирового порядка» в США и ослабления либеральных элит в Европе?
Внешняя политика правительства Пашиняна даже в период, когда у власти на Западе были глобалисты, далеко не всегда была адекватной имевшимся реалиям. В целом она никогда не имела признаков четко выверенной стратегии и носила сугубо ситуативный характер.
Один из первых визитов Пашиняна после его прихода к власти был в Европу, где он на волне революционных настроений пытался выставить на продажу новый режим как оплот демократии. Все мы помним резонансное заявление Арарата Мирзояна в 2019 году (нынешний глава МИД в то время занимал пост спикера Национального собрания — ред.): «Армения — бастион демократии во всем мире». Но ожидаемой реакции Запада в том объеме, на который рассчитывал Ереван, так и не последовало.
Во время последних выборов президента США все наше посольство работало на демократов. Действующая власть Армении надеялась на победу демократов, чтобы сохранить свое крохотное место в этом глобалистском интернационале, полагая, что им удастся лавировать в международных отношениях между глобалистами и консерваторами в лице России, Ирана и других.
Пашинян после неподготовленного и очень неудачного по результатам визита в Вашингтон сразу же вылетел в Париж, ставший сегодня центром глобализма. Но, думаю, он уже понял, что не имеет той поддержки западных институтов, на которую рассчитывал, и сейчас, возможно, попытается поменять свою политику в сторону консервативного тренда. По всей вероятности, в его плейлисте, как нынче модно говорить, с верхних строчек уйдут тезисы о правах человека, о том, какой демократической страной является Армения и каким примером она может служить для соседей.
Вероятно, он попытается скорректировать свои внешнеполитические приоритеты хотя бы на уровне заявлений. К слову, уже заметны попытки сделать некий разворот в сторону Москвы.
По крайней мере, мы уже не слышим в речах премьера и его команды той жесткой риторики в адрес Кремля и конкретных представителей российского истеблишмента, какая звучала в течение последних двух-трех лет.
Внешнеполитический консенсус, сформировавшийся в 2021 году вокруг Пашиняна и его команды, результатом которого стало его переизбрание на пост премьер-министра, спустя год начал давать трещины. Сейчас этого консенсуса уже нет. Все, что можно было получить участникам консенсуса от властей Армении, они уже получили. Пашинян не раз демонстрировал свою готовность на односторонние уступки ради сохранения своей власти, что он считает единственной гарантией своей личной безопасности.
Текст: Микаэль Барсегян.