В конце марта в Турции вспыхнули крупнейшие за последние годы массовые протесты. Сотни тысяч турецких граждан вышли на улицы — после задержания, а затем и ареста мэра Стамбула, 54-летнего Экрема Имамоглу. Демонстрации не утихают уже больше 20 дней, при этом география протестов также расширяется — из Стамбула они перекинулись в Анкару, Измир и ряд других крупных городов Турции.
Протесты возглавила оппозиционная Республиканская народная партия (НРП) — старейшая политическая партия Турецкой Республики, основанная Мустафой Кемалем Ататюрком в 1923 году. Одержав победу на муниципальных выборах в Анкаре и Стамбуле в 2024 году, НРП впервые с 1977 года стала самой мощной политической силой в стране.
Имамоглу — лидер НРП, один из самых популярных политиков страны и главный политический оппонент находящегося у власти уже более двух десятилетий президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Имамоглу был задержан 19 марта — за две недели до съезда НРП, где он должен был выдвинуться в кандидаты на президентских выборах 2028 года. Обвинения в коррупции и связях с Рабочей партией Курдистана (РПК), выдвинутые против политика, многие сочли сфабрикованными.
К чему приведут турецкие протесты, представляют ли они реальную угрозу для президента Реджепа Тайипа Эрдогана? На эту тему мы поговорили с тюркологом, академиком Национальной академии наук Армении, профессором, доктором исторических наук Рубеном Сафрастяном.
Какой вам видится развязка нынешнего кризиса? Смогут ли эти протесты привести к отставке президента Реджепа Тайипа Эрдогана?
В борьбу против нынешних властей включилась в первую очередь молодежь, студенты, т.е. наиболее активная часть населения выступает против авторитарного правления Эрдогана. Эти молодые люди в своей жизни никого, кроме Эрдогана, находящегося у власти фактически с 2002 года, на посту главы государства не видели, они хотят перемен.
Но к смене власти эти протесты вряд ли приведут — они не достигли той массовости и накала борьбы, которые открыли бы для оппозиции путь к власти. К тому же у Эрдогана довольно большое количество сторонников по всей стране. И они также готовы выйти на улицы по первому же его призыву. Но Эрдоган не спешит этого делать, будучи уверенным в том, что правоохранителям удастся стабилизировать ситуацию, и эта волна протестов пойдет на спад. Что, собственно говоря, сегодня и происходит. Так что непосредственной опасности для Эрдогана и правящей «Партии справедливости и развития» я на данный момент не вижу.
Но есть ли гарантии у власти, что за этим спадом не последует новый, более мощный всплеск протестов активности?
В Турции сейчас начинается второй этап борьбы. Цели и задачи оппозиции вполне определенны — это не только освобождение Имамоглу, но и проведение внеочередных президентских выборов. Но для того чтобы добиться импичмента президента, у них не хватает голосов в Великом национальном собрании — парламенте Турции. Остается только путь усиления давления на власть с помощью уличной борьбы.
Второй этап борьбы характерен также тем, что оппозиция решила как-то систематизировать уличные протесты: проводить митинги не в ежедневном режиме, а один раз в неделю, по средам, в Стамбуле, а по субботам и воскресеньям — в других крупных городах.
Еще одна особенность этого этапа — попытка граждан Турции добиться массового бойкота товаров или услуг, производимых и предоставляемых теми крупными турецкими фирмами, деятельность которых тем или иным образом связывается с Эрдоганом.
Протесты в Турции. Фото: Huseyin Aldemir / AP Photo.
Вы сказали, что планы оппозиции добиться досрочных президентских выборов нереалистичны, поскольку у них нет достаточного количества голосов в парламенте. Но не заинтересован ли сам Эрдоган в проведении внеочередных выборов? Ведь это единственный его шанс продлить свою власть: второй президентский срок Эрдогана истекает в 2028 году, и баллотироваться на третий срок он уже не сможет.
Да, это так. Эрдоган считает, что он добился довольно серьезных успехов во внешнеполитической сфере и повысил международный авторитет своей страны. На волне этих успехов он и начал подумывать о том, чтобы пойти на третий срок. У Эрдогана два варианта: первый — внести соответствующие поправки в конституцию, что довольно проблематично, поскольку стольких голосов у него в парламенте нет, и второй — досрочные выборы. Но проблема здесь в том, что Имамоглу сегодня опережает его по популярности, вот он и решил таким образом нейтрализовать своего главного соперника. Судя по всему, Эрдоган не рассчитывал, что это вызовет такую бурную реакцию оппозиции и общественности.
Насколько эти протесты обусловлены социально-экономической ситуацией в Турции?
Социально-экономическая ситуация в Турции, конечно, довольно тяжелая, что вызывает широкое недовольство граждан и сказывается на рейтинге Эрдогана и его партии. Значительные группы населения не могут жить на те пенсии и зарплаты, которые они получают. Уровень инфляции запредельный, этому, к слову, способствует и денежно-кредитная политика правительства Эрдогана — он как истинный исламист выступает против роста процентных ставок. Ислам, как известно, запрещает ростовщичество как способ извлечения прибыли.
После того, как Эрдоган назначил министром финансов Мехмета Шимшека — опытного финансиста, пользующегося большим авторитетом в западных финансовых кругах, в турецкой экономике начали проявляться определенные признаки оздоровления. Прогнозы авторитетных западных финансовых и экономических институтов до протестов были довольно благоприятные. Предполагалось, что промышленный рост в этом году превысит три процента, но массовые волнения всё это обнулили: уже в первые дни протестов турецкая лира достигла рекордно низкого уровня — за доллар давали больше сорока лир.
Для правительства сейчас очень важны иностранные кредиты и инвестиции. Экономика Турции не может развиваться самостоятельно, ей необходимы вливания.
Возникает вопрос, как иностранные инвесторы воспримут протестные настроения общества, ведь финансовая сфера очень чувствительна ко всякого рода потрясениям. Недавно состоялось совещание представителей западных финансовых и кредитных институтов в Турции. Судя по всему, крупные западные финансисты считают, что Эрдоган останется у власти — об этом свидетельствует тот факт, что оттока западного кредитования не произошло, по крайней мере пока что.
Протесты в Турции. Фото: rina.rs.
Протесты в Турции. Фото: rina.rs.Широкомасштабные репрессии в ответ на массовые протесты вызвали критику западных политиков. В частности, глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен заявила, что Турция как член Совета Европы и кандидат на членство в ЕС обязана соблюдать демократические ценности. Но мы видим, что критика пока довольно сдержанная. Пойдут ли Вашингтон и Брюссель на введение санкций в случае продолжения репрессий, или Турция — настолько важный партнер, что ей все позволено?
В США в самом начале протестов поспешили заявить, что это внутреннее дело Турции. Госсекретарь Рубио ограничился заявлением о том, что права человека не должны нарушаться. Великобритания вообще отмолчалась, что вызвало недовольство НРП, имеющей партнерские отношения с лейбористами. В целом Запад заинтересован в том, чтобы Эрдоган сохранил власть.
Не будем забывать, что действующий президент Турции получил карт-бланш от Соединенных Штатов на Ближнем Востоке. Известные события в Сирии — это полностью турецкий проект.
Европа также нуждается в Турции, особенно после того, как Трамп заявил о намерении убрать «ядерный зонтик» над Евросоюзом. Военная мощь Турции, имеющей вторую по численности армию в НАТО, приобретает особое значение для Европы в контексте того обстоятельства, что США после вступления Трампа на пост президента дистанцируется от европейской безопасности.
Но нет ли у западных партнеров опасений, что Турция скатится в диктатуру? «Демократия подобна трамваю: когда мы доедем до нужной остановки, то сойдем». Это сказал Эрдоган еще в 1996 году.
Что ж, вполне в его духе. Турция — она такая страна, отношение всех властей Турции к демократии всегда было весьма своеобразным.
Как вам видятся перспективы нормализации армяно-турецких отношений? И в этом контексте, если бы вы были главой армянского государства, с кем бы вы предпочли иметь дело — с умеренным исламистом Эрдоганом или с кемалистами в лице Республиканской народной партии?
Кто бы ни пришел к власти в Турции, ее политика в отношении региона Южного Кавказа не претерпит существенных изменений. Не изменится и
отношение к Армении и армянскому народу. В течение всех 30 с лишним лет, с того момента, как Армения обрела независимость, Анкара проводила политику давления на нашу страну. Эта политика продолжится и в случае, если к власти придет оппозиция. Что касается конкретно кемалистов, то кто они такие — увы, мы прекрасно знаем, так что ничего хорошего я от них не ожидаю.
Что касается перспектив нормализации — Турция на самом высшем уровне неоднократно заявляла, что предпримет шаги по урегулированию отношений с Арменией только после подписания армяно-азербайджанского мирного договора. Но даже в случае подписания этого договора Анкара не пойдет на полноценное урегулирование отношений с Ереваном, полностью не откроет границу.
Что касается конкретно кемалистов, то кто они такие — увы, мы прекрасно знаем, так что ничего хорошего я от них не ожидаю.
Для Турции очень важен так называемый Зангезурский коридор. Совсем недавно в Турции началось строительство железнодорожной ветки протяженностью в 220 км, которая соединит сеть ее железных дорог с Нахичеваном. Это тяжелое строительство, учитывая рельефные особенности — надо строить туннели и мосты. Министр транспорта Турции заявил, что строительство планируется завершить в 2029 году. То есть заинтересованность Турции в открытии «Зангезурского коридора» резко возрастет только после того, как эта ветка заработает. До этого же Анкара не будет спешить с реальной нормализацией отношений с Арменией и вероятно продолжит давить на Ереван, даже если армяно-азербайджанский договор будет подписан, — с тем, чтобы к 2029 году добиться права экстерриториального провоза своих грузов по коридору.
Текст: Микаэл Барсегян.