28 марта в подвале филармонии им. Бабаджаняна состоялся мини-фестиваль необычной для Еревана (но знакомой многим эмигрантам) музыки в стиле дроун-эмбиент и неофолк. Культурный обозреватель Lava Media посетил мероприятие и делится впечатлениями.
Формальным поводом для мероприятия, указанным на афише, был концерт датской нео-фолк группы Of The Wand And The Moon — культовой в очень узких кругах, если вообще кому-то известной за пределами России. На деле, концерт, начавшийся в восемь вечера, удивил выступлением трех других коллективов, а Ким Ларсен вышел на сцену только к 23-м часам. Такой формат было уже трудно назвать «разогревом», поэтому культурный обозреватель Lava заключил, что перед нами попытка контрабандой протащить в здание Филармонии целый мини-фестиваль.
Почему такая конспирация? Может быть, лайнап сложился случайно, а может, дело в весьма специфической направленности музыки, которую играли этим вечером три из четырех проектов. Не будем ходить вокруг да около: музыка эта неоязыческая, и ее эстетика была представлена максимально откровенно руническими надписями и декорациями на сцене.
У достаточно мощной армяно-иранской группы Avarayr перед микрофоном были выставлены статуэтки древних богов региона, а совсем молодой русский коллектив Fjellheim вышел в боевой раскраске и образах викингов, явно вдохновленных известным телесериалом. [В свое время я не стал его досматривать, а сейчас заглянул в Википедию и обнаружил, что в последнем сезоне там происходит братание в Киеве викингов Ивара Бескостного и Вещего Олега — современников, вряд ли встречавшихся в реальности.]
Открывали концерт семейный эмбиент-дуэт ухушуху, некогда питерские, теперь дилижанские исполнители. Пространство, гудящее как река, музыка скорее прикладного, чем эстетического толка — для перемещения куда-то в пространство возможностей и размышлений о своем месте в мире.
На задней стене филармонии, почти в самом центре, была маленькая дыра — точка света, от которой никак не получалось оторвать внимание. Возможно, похожая бесконечно удаленная точка на воображаемом горизонте была тем, что объединяло людей, когда-то посещавших такие концерты в России и слушавших в наушниках подобную музыку.
И вот о чем никак не получалось перестать думать в этой реке звука, так это о России десяти- или пятнадцатилетней давности. «Это было в России, значит было давно» — другая, ушедшая жизнь. Тогда казалось, что все это куда-то движется, что мы все разделяем какие-то интересы (на самом деле не было у нас никаких общих интересов, кроме избыточной энергии молодости), что все это что-то значит и что очередной концерт добавит какой-то кубик к пониманию того, как надо жить и что делать со своей душой.
Теперь всего этого больше нет, все скукожилось до подвала филармонии в Ереване. Привычная публика: знакомые «релокантские» лица, армяне постарше в футболках метал-групп, юная дева в футболке Current 93, совсем пожилая бабушка-неформалка и залетные иностранцы, которым все интересно. Но что совершенно ясно — того, как теперь понимаешь, уникального контркультурного концертного движа, который сложился в Москве и Питере конца 2000-х и просуществовал до начала войны в 2022-м — там больше нет, а здесь никогда не будет.
А если в каком-то виде и будет — всегда есть эпигоны, всегда есть ностальгические ревайвалы — не будет уже нас, потому что молодость прошла и осталось только горькое сожаление о чем-то несбывшемся. И очень возможно, что нечему было сбываться — мы жили в пространстве расширенных возможностей, которое некоторое время посуществовало, а потом взяло и захлопнулось.
Кадр из фильма Луи Маля «Затухающий огонек».
Именно эту горечь отлично схватил Ким Ларсен, который и раньше был одним из самых грустных неофолкеров — Of The Wand And The Moon — это он с гитарой + записанные минуса. К привычным для жанра рунам и бархатной тьме датчанин в этом проекте удачно добавил экзистенцию разбитого сердца и парадоксальный огонь внутри, рождающийся за последней чертой отчаяния. Краткая вспышка надежды и света (Sunspot), а затем — затухающий огонек.
There’s a darkness within our reach
And roots that reach beneath
And in this darkness shall we crawl?
Overwhelmed by the void.
Позади молчаливого Ларсена с бесконечной, кажется, банкой колы в руке, отпустившего всего пару реплик в адрес аудитории, крутились смонтированные сцены из великого фильма Луи Маля под названием «Затухающий огонек» (1963) — о тридцатилетнем ветеране Алжира, ставшем завсегдатаем свингующего Парижа начала 1960-х, угодившего в рехаб и не узнавшего мир, когда вернулся.
Мир, который продолжил жить без него. Россия, которая продолжает жить без нас. Сможем ли мы узнать облик нашей необъятной страны, если когда-то в нее вернемся?
Герой Мориса Роне в «Огоньке» полтора часа бродит по улицам, навещает бывших друзей и возлюбленных, пытается вступить в контакт с живым теплом человека, дотянуться хотя бы до кого-то, вернуть чувства из прошлого, хоть какие-нибудь чувства. Ему это не удается, ниточки обрываются одна за другой, никто не видит или не хочет видеть ту страшную бездну, которая разверзлась для него, вокруг него, внутри него — бездна человека, который впервые по-настоящему остался один и который не может теперь найти ни одной причины, чтобы продолжать жить эту совсем незнакомую жизнь. Оставив попытки борьбы, он возвращается в свою комнату, читает от начала до конца «Великого Гэтсби» — и затем, секунду поколебавшись, стреляет себе в разбитое сердце.
Размышляя о судьбах древнего и совершенно незнакомого мне мира, я не мог не подумать о Гэтсби, о том, как впервые увидел он зеленый огонек на той стороне бухты — там, где жила его Дейзи. Ему пришлось проделать долгий путь, и его мечта была так близко, что, казалось, протяни руку — и дотронешься до нее. Но он не знал, что там ее больше нет. Та Дейзи осталась где-то далеко в его прошлом, где-то за этим городом, за дальними далями — там, где под звездным небом лежит его необъятная страна.
Текст: Артем Федоров